Посвещение
Керт Снайдерс
Когда коснется меня рука измен,
Когда оценят все мои пороки,
Когда я попаду в холодный плен,
И треснет лёд, и подведут итоги,
Когда толпа толкнет на эшафот,
Кидая в спину мне камнями, грязью,
С улыбкой вспомню этот поворот,
И как легенда становилась явью.
Как я стоял, колено преклонив,
Смущенно бился флаг над головою,
И меч касался плеч моих,
Как крылья птиц над белою волною.
Нарисовала мне в клинке цветок,
Мудростью сердца, волшебностью строк.
Прошлогодние листья приглушенно шуршат под ногами. Я целенаправленно иду... Куда? К чему я так самозабвенно стремлюсь? К саморазрушению? Или пытаюсь изо всех сил поймать ускользающую тень самой себя прежней? Не знаю... В голове пусто и ясно до звона в ушах. Под ноги выбегает бетонная дорожка, встаю на нее и, уже не торопясь иду по направлению к беседке. Почему туда? А куда еще можно убежать кроме как туда? Она встречает меня лаской и нежностью, она все понимает и все прощает... Как всегда. Прижимаюсь щекой к белой колонне: "ну здравствуй родимая, я снова пришла, утешь меня, утоли мою боль..." А потом был незаметно пролетевший час в созерцании заката, холод перил под спиной, шепот волн и пронизывающий ветер. Как символично, закат умирающего дня отгорал за спиной как бы знаменуя отмирание старого, переход в иную плоскость мировоззрения и бытия, и темнота надвигающейся ночи впереди. И лишь диск луны освещает ее и как маяк оставляет в гладком бархате черных волн лунную дорожку как указание всем заблудшим. И я как граница в этом противоборстве, сидящая на белых перилах, кажущихся в неверном сумеречном свете призрачными. Что же выбрать? Яркий обжигающий и уничтожающий все на своем пути свет, столь добрый и нежный к своим детя, несмотря на внешнюю показную суровость, или тьму, такую манящую и таинственную, мягкую как легкое дуновение ветра и прикосновение перышка и столь лживую и жестокую ко всему что не принадлежит ей изначально?...